Фокус номера: российский вектор
Евразийский экономический союз. Перспективы и риски для Казахстана
Досым Сатпаев, кандидат политических наук, директор «Группы оценки рисков», соучредитель «Альянса аналитических организаций Казахстана»Как ожидается, 29 мая 2014 года в столице Казахстана Астане будет подписан договор о создании Евразийского экономического союза (ЕЭС). При этом на встрече глав России, Казахстана и Беларуси 29 апреля в Минске, где обсуждалась подготовка к подписанию договора, в очередной раз были продемонстрированы скрытые разногласия между участниками интеграционного процесса.
В частности, президент Беларуси Александр Лукашенко намекнул на то, что проект формирования более тесного интеграционного объединения можно было бы отложить лет на 10. Заявления такого рода были продиктованы недовольством белорусской стороной тем, что Россия не торопится создавать общие рынки газа, нефти и нефтепродуктов, которые позволили бы Минску получать российское и казахстанское сырье по льготным ценам.
В этой связи интересно отметить, что еще в июне 2012 года российский минфин заявил, что Беларусь экспортирует нефтепродукты под видом органических растворителей с целью ухода от уплаты экспортных пошлин в российский бюджет. О каком доверии Москвы и Минска можно говорить в таком случае? В этот раз президент Беларуси, в частности, заявил: «В договоре еще есть отдельные пункты, по которым пока не достигнуты компромиссы. Нефтегазовый вопрос. Беларусь очень заинтересована в получении российских и казахстанских углеводородов в рамках союза без пошлин. Партнеры, в особенности Россия, пока не торопятся отменять все ограничения. В свою очередь, Астана уже давно говорит с Москвой о самостоятельном экспорте своего газа в Европу. Вопрос по-прежнему открыт».
Со своей стороны, председатель коллегии Евразийской экономической комиссии Виктор Христенко сообщил о том, что единый рынок нефти и газа стран ТС заработает не позднее 2025 года, но уже к 2016 году концепцию единого рынка должны утвердить президенты государств-участниц этого интеграционного объединения. Что касается пошлин на нефтепродукты, то, с точки зрения российской стороны, это пока остается предметом двусторонних договоренностей, что также не понравилось Минску, который с момента создания ТС ожидал более быстрого создания единого сырьевого рынка.
Не меньше дискуссий было по поводу местоположения наднациональных органов ЕЭС, которые, скорее всего, будут располагаться в Москве. В свою очередь, в Алматы, также к 2025 году, может появиться штаб-квартира единого финансового регулятора ЕЭС. Кстати, к этому времени, если не раньше, Россия постарается снова вернуться к вопросу введения единой валюты в рамках ЕЭС, против чего сейчас выступают Астана и Минск, считая, что это будет ущемлять их экономический суверенитет.
В целом, несмотря на формальное единогласие по многим вопросам, в случае с ТС и будущим ЕЭС возникает ощущение, что все его участники вообще говорят о разных блюдах. Здесь вспоминается известная фраза Шарля де Голля: «Мечта о единой Европе – это утопия: невозможно приготовить омлет из яиц, сваренных вкрутую». Судя по всему, аналогичная проблема существует и в рамках ТС, где Россия, Казахстан и Беларусь изначально ставили разные цели.
Для Москвы создание ТС и его трансформация в более тесное интеграционное объединение – не столько экономический, а больше геополитический проект, который должен закрепить за ней роль субрегиональной державы. В этой связи довольно интересной является фраза директора Института экономики Российской академии наук Р.С.Гринберга, которую он озвучил на X конференции по риск-менеджменту в Алматы.
Российский эксперт сказал о том, что Кремль подталкивает интеграцию, так как геополитики здесь больше, чем экономики. При этом для России создание ТС, а затем и ЕЭС, также является одним из механизмов сдерживания экономической активности Китая в Центральной Азии. Президент российской компании «НЕОКОН» Михаил Хазин вполне откровенно заявил о том, что альтернативой Таможенному союзу может быть лишь экономическая колонизация России и Казахстана Китаем. Кроме этого, Москву беспокоит и другой игрок в лице Турции, которая активно продвигает свой проект тюркоязычного союза с участием Казахстана, Азербайджана и Кыргызстана.
Что касается Беларуси, то Лукашенко изначально заявлял, что рассчитывает при создании ЕЭС решить ряд спорных моментов в работе ТС, в том числе и тех, которые касаются равного доступа к трубопроводам и равных тарифов на прокачку энергоресурсов, в том числе из Казахстана. При этом не стоит забывать, что Лукашенко уже имел неудачный опыт создания союзного государства с Россией. Кстати, этот пример является наглядным, так как в рамках данного союза шла банальная борьба за роль первой скрипки, и Лукашенко эту борьбу проиграл, в первую очередь, из-за значительной экономической зависимости от России.
В свою очередь, руководство Казахстана не устает публично повторять, что будущий ЕЭС является только экономическим проектом, без всяких посягательств на политический суверенитет. Хотя следует четко понимать, что неофициально все эти интеграционные проекты являются частью выстраивания внешнеполитического имиджа главы Казахстана, который считает Таможенный союз своим детищем. Возможно, это и привело к той спешке, в результате которой республика больше проиграла, чем выиграла от начала функционирования ТС.
Кстати, это признавали и сами представители казахстанской элиты. В частности, в начале года один из представителей Министерства экономики и бюджетного планирования РК, говоря о слабой подготовке казахстанских переговорщиков во время подписания договора о создании ТС, также упоминал о сжатых сроках, в результате чего «какие-то вопросы были не проработаны или неглубоко проработаны». При этом, со стороны некоторых представителей бизнес-сообщества страны звучали предложения сначала внимательно проанализировать работу ТС с точки зрения всех плюсов и минусов, а потом уже подписывать договор о создании ЕЭС. То есть, необходимо было подключить к экспертизе этого договора не только Национальную палату предпринимателей Казахстана, но также негосударственные аналитические организации в сфере экономического и политического анализа с целью выявления всех прямых и косвенных угроз для экономического и политического суверенитета республики.
Кстати, некоторые финансисты, как например, руководитель аналитического департамента «Halyk Finance» Сабит Хакимжанов в одном из интервью упоминал довольно интересный опыт Организации экономического сотрудничества и развития. В рамках этой структуры, как отмечает эксперт, существует так называемый «анализ регуляторного воздействия», который оценивает последствия любой инициативы и, самое главное, анализирует любые альтернативные решения той или иной проблемы, которую предлагаемая инициатива призвана нейтрализовать.
В целом, по мнению экономистов, Казахстан в рамках ТС продолжает активно продавать России и Беларуси, в основном, исключительно сырье. Потом за валюту покупает у них готовую продукцию, часть из которой также произведена из казахстанского сырья: ГСМ, машины и оборудование, продукты питания, изделия из металлов и т.д. Получается, что, будучи сырьевым придатком мировой экономики, есть риск превратиться в сырьевой придаток будущего Евразийского союза. Можно согласиться с мнением вице-президента Независимой ассоциации предпринимателей РК Тимура Назханова, который говорит: «То, что мы сейчас вывозим сырье в Россию и Беларусь, мы делали и раньше, без Таможенного союза. Поставки товара из Китая не уменьшились, а наоборот, увеличились за эти годы. Предпринимателю по-прежнему выгоднее ввозить товар из Китая, чем из России. Мы вошли в ТС неподготовленными, ни с точки зрения бизнеса, ни со стороны государственных норм, стандартов, которые на ходу начали отрабатываться. В результате страдает бизнес».
Уже упомянутый директор Института экономики РАН Гринберг в своем докладе «Формирование Евразийского союза: шансы и риски» также вполне четко указывает на то, что: «важность Таможенного союза для России во многом определяется тем, что она реализует на общем рынке ТС более трети всей экспортной машиностроительной продукции… Экспорт России в страны ТС возрос на 9,4%, Беларуси – на 12,6%, тогда как Казахстана – сократился на 3,7%». Более того, российский эксперт также признает, что «для Казахстана эффекты создания Таможенного союза во внешней и взаимной торговле оказались неоднозначными. В 2010-2011 годах наблюдался определенный рост импорта из России и Беларуси, а в 2012 году начал сокращаться казахстанский экспорт в эти страны, что стало отрицательно сказываться на внешнеторговом балансе… Первые результаты функционирования ТС показали, что масштаб эффектов интеграции для каждой страны-участницы может существенно различаться».