Эксклюзив
Мегапроекты нас не спасут
Галим Хусаинов, директор ТОО «BRB Invest»Как добиться роста отрасли в условиях низких цен на нефть
Казахстан входит в число крупнейших нефтедобывающих стран мира, большая часть экономики представлена нефтегазовой отраслью, а 50% доходов в бюджет формируется за счет поступлений от нефтяного сектора, и достаточно большое количество трудовых ресурсов сосредоточено именно в этой отрасли. Тем не менее, уже третий год мы наблюдаем снижение нефтедобычи в стране. Если в пиковый 2013 год мы добывали 82 млн тонн, то в этом году планируется добыть 75-77 млн тонн.
Но если мы посмотрим на практику других стран – тех же ОПЕК и России – то они, напротив, повышают добычу, что вызывает вопросы к политике в области нефтедобычи в Казахстане. Казахстан делает большую ставку на крупные месторождения, такие как Тенгиз и Карачаганак, которые занимают половину в структуре общих объемов нефтедобычи в стране. И это достаточно большой риск для государства, когда одна компания в стране обеспечивает 20% всех поступлений в бюджет страны.
В то же время у нас совсем не обращают внимание на развитие мелких и средних месторождений. Добыча на этих месторождениях неуклонно падает, хотя именно они дают наибольшее количество рабочих мест и позволяют привлекать местных специалистов и сервисные компании с большой долей казахстанского содержания. Существующие же средние и малые компании после кризиса 2015 года, когда цены на нефть ощутимо упали, находятся в достаточно сложном положении и сталкиваются со снижением добычи.
На сегодняшний день я бы выделил три категории проблем, которые существуют в нефтяной отрасли и мешают ей развиваться.
Первая – это регулирование недропользования. После вступления в силу Закона «О недрах и недропользовании» положение участников сектора только ухудшилось. Вкупе с введением моратория на продажу новых месторождений, это привело к значительному сокращению притока инвестиций на развитие мелких и средних объектов.
Нет смысла приводить все недостатки существующего законодательства в области недропользования, но есть именно те факторы, которые явно дискредитируют Казахстан в глазах инвесторов и не позволяют привлекать должного количества инвестиций в эту отрасль.
Одним из самых проблемных моментов этой категории является возможность залога права недропользования.
Далеко не факт, что мелкие и средние месторождения могут привлекать финансирование с международных рынков. Поэтому в основном они привлекают средства либо стратегических инвесторов, либо банков второго уровня. При этом сегодня поставить месторождение в залог банкам очень проблематично и требует колоссальных усилий. У нас происходит двойное согласование одного и того же действия. Наше министерство энергетики практически дублирует часть функций банков, делая собственную оценку месторождений и освоения средств, хотя до конца не понятно, для чего это делается.
Возможно, регулятор видит риск в том, что через залог может быть осуществлена скрытая продажа месторождений, но у нас в этом же законе написано, что их реализация возможна только после согласования с компетентным органом. И это значительно сокращает инвестиции, в том числе из внутренних источников – банков второго уровня. Невозможность поставить основной актив предприятия является главным препятствием к привлечению финансирования.
Вторая проблема – это продление сроков на разведку и добычу. Ключевой момент в том, что в Казахстане совсем не развивается разведка. Прирост запасов у нас низкий, и это происходит как раз из-за невозможности продления сроков разведки и отсутствия новых месторождений, где проводится разведка. У нас бывает так, что разрешение на продление дают, когда срок предоставленного продления уже истек. Например, у компании закончился срок действия контракта в декабре N-го года.
Компетентный орган дает продление на 1 год и проводит экспертную комиссию по этому поводу, например, в марте следующего года. В мае проводит рабочую группу, а потом в сентябре выдает согласованный допик к контракту (хотя согласование требует только формально одной строчки). В октябре компания получает продление, которое действует ровно год с декабря прошлого года. На проведение всех работ остается два месяца, тогда как только закуп по закону осуществляется, минимум, месяц.
И загвоздка здесь в том, когда продление действительно начинается: когда закончился срок действия контракта, или когда министерство подписывает дополнительное соглашение. Из-за этого недропользователь должен вновь идти на продление, не выполняя при этом никакой рабочей программы, хотя очевидно, что продление должно начать действие с даты подписания дополнительного соглашения.
Бывают и такие ситуации, когда министерство выставляет штрафы при нулевом прогрессе выполнения рабочей программы. Например, продление сроков на проведение работ компания получила в ноябре, но оставшиеся два месяца она не проводила никаких работ и не несла никаких расходов. Однако, согласно рабочей программе, в этот период она должна была инвестировать какие-то средства, но не инвестировала из-за отсутствия продления, в результате чего получила штраф. Хотя объективные причины для невыполнения работ у неё были.
Третья проблема – это штрафы за невыполнение казахстанского содержания. Здесь нужно обратить внимание на два момента. Во-первых, есть месторождения, где заранее известно, что норма о казахстанском содержании не будет выполнена никогда, потому что у нас нет локальных технологий, тех же труб, или каких-то специфических услуг, чтобы разрабатывать месторождение. Однако в контракте прописано казахстанское содержание.
И инвестор в таких условиях уже заранее знает о том, что будет платить штраф и понесет судебные издержки, только тогда он сможет приступить к разработке месторождения. Кроме того, у нас прописывают казахстанское содержание в контрактах, но при этом вводят в закон о недропользовании обязательства закупа через конкурс. Сам по себе конкурс – это выбор подрядчика на основании конкурентных преимуществ.