PETROLEUM. Аналитический журнал. Новые проекты, разработка месторождений, добыча, переработка, транспортировка нефти и газа, презентация компаний, статистика по добыче углеводородов, мониторинг инвестиционного законодательств

На вопросы издателя Petroleum Олега Червинского отвечает Джон Балтц, управляющий директор Евразийского бизнес-­подразделения корпорации «Шеврон»

 

– Уважаемый господин Балтц, скажите, какое место занимает Каспийский регион в глобальном портфеле активов корпорации? Я слышал такое выражение, что Тенгиз – жемчужина в короне «Шеврона». Можно считать это красивой журналистской метафорой или это действительно так?

 

– Как вы знаете, «Шеврон» – это глобальная энергетическая компания, работающая по всему миру. И я могу сказать, что Тенгиз – это, действительно, один из наших самых ценных активов, наша жемчужина. Позвольте мне сказать несколько слов о характеристиках месторождения Тенгиз и месторождения Королёв, чтобы у вас было понимание о его масштабах. Тенгиз содержит около 3,2 миллиардов тонн предполагаемых запасов нефти. По соседству находится месторождение Королёв, оно имеет 200 миллионов тонн нефти.

 

И когда мы думаем о перспективах этих месторождений, мы рассчитываем извлечь на них в общей сложности от 900 миллионов до 1,4 миллиарда метрических тонн нефти. То есть вы видите, что это действительно цифры мирового класса.

 

Совместное предприятие «Тенгизшевройл» было создано 6 апреля 1993 года. И это было видение президента Казахстана Нурсултана Назарбаева на тот момент времени. Именно президент Назарбаев подписал контракт с нашим председателем совета директоров на то время господином Кеннетом Дёрром. И с того времени мы активно работаем, развивая партнерские отношения с правительством Казахстана в рамках проекта Тенгиз.

 

Фактом является то, что в момент подписания контракта господин Назарбаев сказал, что это будет контракт на всю жизнь. И он сделал это заявление, потому что действительно понимал важность развития месторождения Тенгиз для блага страны.

 

Когда мы начали работу, в 1993 году добыча составляла всего около миллиона тонн сырой нефти в год. В прошлом году мы достигли рекордного уровня добычи в 29,79 миллионов тонн.

 

В Тенгизском проекте мы являемся пятидесятипроцентным партнером в совместном предприятии, которое продолжает вносить серьезный вклад в экономическое развитие Республики Казахстан. С 1993 года вклад в экономику страны составляет 146 миллиардов долларов США. То есть вы сами видите, что это ценный актив не только для корпорации «Шеврон», но и для Республики Казахстан.

 

 

– На месторождении сейчас реализуется проект будущего расширения, который значительно увеличит объемы добычи нефти. На какой стадии находятся работы по проекту? Недавно казахстанские медиа сообщили, что «Тенгизшевройл» проинформировал своих акционеров о том, что бюджет проекта расширения будет увеличен, а сроки завершения, скорее всего, сдвинутся. Чем это вызвано и не станет ли это проблемой?

 

– Если не возражаете, начну с предыстории. Партнеры по совместному предприятию приняли окончательное инвестиционное решение о реализации проекта в конце 2016 года. Проект состоял из двух частей: проект будущего расширения и проект управления устьевым давлением. Проект управления устьевым давлением был нацелен на то, чтобы установить такое оборудование, которое позволяло бы нам работать со скважинами, находящимися в процессе добычи.

 

Как известно, по мере добычи нефти, давление в скважинах падает. И без установки дополнительного оборудования мы сталкиваемся с риском того, что рано или поздно скважины просто перестанут обеспечивать добычу. Проект по управлению устьевым давлением как раз позволит удлинить срок добычи на этих скважинах.

 

Часть проекта будущего расширения добавляет дополнительные скважины и дополнительные мощности. Реализация этих двух проектов увеличит общую добычу на 12 миллионов тонн в год. То есть, когда проект заработает, а это произойдет в конце 2022-го – начале 2023 года, добыча должна будет составлять 39 миллионов тонн в год. Таким образом, это значительный по масштабам проект.

 

Проект в целом завершен практически на 75 процентов. Если посмотреть на компонент инжиниринга, то он – на 97 процентов. Закупки и снабжение – на 98 процентов. То есть реальный фокус в проекте на сегодняшний день – на непосредственно строительной деятельности на месторождении Тенгиз. И это достаточно серьезные масштабы. Просто приведу пример – на данный момент у нас работает 41 тысяча граждан Республики Казахстан, они занимаются реализацией этого проекта на Тенгизе. Это составляет 91 процент рабочей силы на строительных площадках.

 

Вы упомянули предполагаемый рост затрат, что проект выходит за рамки бюджета и так далее. Я могу подтвердить, что действительно ТШО выпустило обновленную информацию по затратам, связанным с проектом. И компания «Шеврон» утвердила данные расходы.

 

Текущий график проекта будущего расширения и системы управления устьевым давлением следующий. Проект управления устьевым давлением должен заработать к концу 2022 года. А компонент проекта будущего расширения будет запущен примерно в середине 2023 года.

 

Когда мы анализировали факторы, которые повлияли на увеличение затрат, то пришли к выводу о наличии нескольких причин. Во-первых, инженерные затраты оказались выше, чем предполагалось. Также оказались выше, чем мы раньше предполагали, строительные затраты. Объемы установки различного оборудования, инструментов, измерительных приборов, электропроводки оказались более масштабными по сравнению с первоначальными планами. Ну и в целом сам проект оказался более сложным, чем мы вначале предполагали.

 

Хотел бы отметить, что вклад, который вносит этот проект в экономику Казахстана, значительный. В том числе это прямая поддержка казахстанских компаний-­производителей. С начала проекта 8,4 миллиарда долларов было потрачено на закупку товаров и услуг именно у казахстанских компаний.

 

 

– Вы сказали, что основные мощности этих проектов будут введены в строй в начале 2023 года. За оставшееся до конца концессии время успеют ли акционеры окупить затраты и получить прибыль? Смотрите ли вы уже вперед, в период после окончания контракта? Будете ли вы просить правительство Казахстана пролонгировать его?

 

– Инвестиции, которые мы делаем, естественно, делаются с полным пониманием того, что мы сможем вернуть эти инвестиции. Проект приносит выгоды как Республике Казахстан, так и всем партнерам. Мы надеемся, что Тенгизский проект принесет хорошие производственные и финансовые показатели до самого конца концессии, которая завершается в 2033 году.

 

Слишком рано, пожалуй, говорить о будущих инвестициях за пределами этой даты, но будьте уверены, что мы будем продолжать активную работу с правительством Республики, обсуждая дальнейшие возможности.

 

 

– Как известно, наиболее ценной продукцией Тенгиза является сырая нефть. В то же время в мире все большее значение приобретает природный газ. Какие планы у «Шеврона» на добываемый на месторождении попутный газ? Он целиком будет закачиваться в пласт после реализации проекта расширения, или есть какие-то намерения по его продаже? Если да, то кого вы рассматриваете в качестве потенциальных покупателей? «КазТрансГаз»? Независимых покупателей за пределами Казахстана?

 

– Очень хороший вопрос! Конечно, основная коммерческая ценность на Тенгизе создается через закачку газа обратно в пласты. Это позволяет увеличивать объемы добычи нефти. И это, повторюсь, обеспечивает максимальную ценность как для Республики Казахстан, так и для партнеров по совместному предприятию.

 

Вот почему в 2008 году мы запустили завод второго поколения и объекты закачки газа второго поколения – для того, чтобы закачивать все излишки газа обратно в пласт. И все это оказалось очень успешным. Достаточно сложный технологический процесс. Но то, что мы реализуем сейчас, в рамках проектов, о которых я рассказывал – это такие же, аналогичные подходы. Фактически, мы строим завод третьего поколения и также объекты закачки газа в пласт третьего поколения.

 

План состоит в том, чтобы закачивать все излишки газа в пласт для того, чтобы увеличивать добычу нефти. Как я уже сказал, вот что обеспечит максимальную ценность как для всех партнеров по совместному предприятию, так и для самой Республики Казахстан.

 

 

– То есть речь идет ­все-таки об излишках или обо всем объеме поднимаемого на поверхность сырого газа?

 

– В принципе, получается, что это весь газ, который мы производим. Есть небольшой объем излишков газа, который поступает на коммерческий рынок.

 

 

– Но при поставках на коммерческий рынок встает вопрос цены. У «КазТрансГаза» есть гарантированное право забирать газ на внутренний рынок по фиксированной цене. А цена внутреннего рынка, как известно, неконкурентоспособна в сравнении с мировой…

 

– Повторюсь еще раз: основная ценность проекта создается через закачку газа в пласты, а не через его продажу. То есть Казахстан получает больше выгод от обратной закачки, а не от продажи газа.

 

 

– А как же будущие поставки пропана на строящийся интегрированный газохимический комплекс в Атырау, соответствующий меморандум о чем был подписан правительством с «Тенгизшевройлом» несколько лет назад? Этот меморандум уже неактуален?

 

– На самом деле обязательства, которые мы взяли на себя, мы до сих пор несем.

 

 

– Вторым крупным проектом, в котором «Шеврон» является акционером, является Карачаганак. Что сейчас там происходит? Как известно, до сих пор продолжается спор акционеров консорциума КПО с правительством Казахстана относительно распределения доходов от проекта, в рамках которого правительство выдвигает к консорциуму финансовые претензии. Не повлияет ли этот спор на реализацию запланированных инвестиционных проектов на Карачаганаке?

 

– Я не могу комментировать какие-то коммерческие аспекты данного процесса, но то, что я могу сказать: мы, корпорация «Шеврон», поддерживаем оператора. Оператор работает в тесном контакте с правительством для того, чтобы решать эти вопросы взаимовыгодно.

 

Мы убеждены в том, что разногласия наиболее оптимально разрешаются через процесс переговоров, лицом к лицу. То есть хотя процесс арбитража продолжается, взаимовыгодное решение будет оптимальным для обеих сторон.

 

 

– Еще один проект в портфеле «Шеврона» – нефтепровод Каспийского трубопроводного консорциума, который, собственно, и строился в свое время для доставки тенгизской нефти на мировые рынки. Недавно был реализован проект расширения мощности нефтепровода «Тенгиз-­Новороссийск», и сегодня он полностью закрывает потребности грузоотправителей. Но что будет после того, как объем поставок с Тенгиза увеличится на треть? Придется искать другие маршруты?

 

– Еще один замечательный вопрос. О­пять-таки, давайте вернемся немного назад, в 2017 год, когда КТК закончил свой проект расширения. Это увеличило мощность трубопровода до 67 миллионов тонн в год. И с этого времени, из всех объемов, которые шли по трубе «Тенгиз-­Новороссийск», 90% шли из Казахстана, включая нефть ТШО, нефть Карачаганака, нефть Кашагана. Могу сказать, что 100 процентов тенгизской нефти транспортировалось по трубопроводу КТК.

 

Как я говорил, объемы добычи будут расти в 2022-2023 годах. И для того, чтобы принять эти увеличившиеся объемы, КТК в середине 2019 года принял инвестиционное решение – модернизировать и устранить узкие места. В результате мощность трубопровода будет увеличена до 72,5 миллионов тонн в год.

 

Благодаря этому, на тот момент трубопровод сможет обслуживать растущие объемы нефти с Тенгиза. То есть нет необходимости строительства других маршрутов, просто будет происходить расширение существующей системы.

 

 

– То есть, видимо, будут ставиться дополнительные насосные станции?

 

– Мы осуществим модификацию двух основных насосных станций: в Астрахани и на Тенгизе.

 

 

– Получается, реанимировать несколько экзотические проекты, родившиеся в начале 2000-х годов, не придется…

 

– Мы просто осуществим инвестиции, чтобы сделать существующую инфраструктуру более эффективной.

 

 

– «Шеврон» инвестирует в Казахстане не только в нефть. Компания построила в Атырау завод, который выпускает полиэтиленовые трубы и задвижки. Есть ли еще планы по диверсификации? Может быть, в области возобновляемых источников энергии?

 

– В «Шевроне» уверены, что мы должны играть роль в работе, проводимой Республикой Казахстан по диверсификации экономики. И как вы уже упомянули, завод по производству труб и задвижек, который мы построили – это пример такого подхода.

 

Также у нас есть группа, которая занимается изучением других таких же возможностей. Фактически мы провели оценку более 300 разных предложений. Работаем в тесном контакте с министерством энергетики Казахстана для того, чтобы выявить те возможности, которые могли бы подойти для этой концепции. Некоторые их них касаются цифровизации производства, есть возможности в области переработки отходов, а также защиты окружающей среды. И могу сказать, что есть пара проектов, которые сейчас находятся на этапе активного рассмотрения.

 

Несколько рано раскрывать их конкретику в настоящий момент, но когда они будут готовы, вы будете одним из первых журналистов, кому я об этом сообщу.

 

 

– И ­все-таки я хотел бы вернуться к теме альтернативной энергетики. Почему этим занимаются нефтяные компании? Разве это не напоминает ситуацию, когда ковбой стреляет в свою лошадь? Строительство альтернативных источников энергии нефтегазовыми компаниями – это забота об имидже, или же такой подход имеет ­все-таки коммерческий смысл?

 

– Могу сказать вам, что мы думаем об этом в компании «Шеврон». Если посмотреть на прогнозируемый спрос на энергоносители примерно до 2040 года в мире, спрос на энергию вырастет примерно на 25 процентов. И все формы энергоносителей будут востребованы. В текущий момент нефть и газ составляют около 50 процентов мирового энергопотребления. В 2040 году, даже при самых строгих соглашениях по контролю за изменением климата в мире, нефтегазовая отрасль все равно будет обеспечивать 50 процентов мирового спроса на энергоносители.

 

Да, возобновляемые источники энергии, пожалуй, самый быстрорастущий сегмент энергетики. Но по статистике, которую я привел, вы видите, что нефть будет играть ведущую роль еще в течение нескольких десятилетий. То есть наша точка зрения такова: все формы энергоносителей и все формы энергии будут востребованы.

 

В корпорации «Шеврон» мы придерживаемся такой точки зрения, что возобновляемые источники энергии могут играть важную роль в поддержке нашей деятельности. Мы построили в Калифорнии очень крупную электростанцию на солнечных батареях. Это помогает нам производить пар, который затем мы используем в технологии закачки пара.

 

Также мы инвестировали в строительство ветряных электростанций в Техасе. Опять же чтобы обеспечивать выработку электроэнергии для нашей добывающей деятельности в западном Техасе.

 

 

– Еще одним направлением инвестиций «Шеврона» в Казахстане являются инвестиции в социальные проекты, в человеческий капитал. Почему это важно для корпорации?

 

– Компания «Шеврон» верит, что очень важно возвращать определенные блага обществу, в котором мы работаем и откуда мы нанимаем сотрудников. И по всему миру «Шеврон» придерживается так называемой «тройной стратегии». Мы фокусируемся на здравоохранении, образовании и экономическом развитии. Это те сферы, куда мы направляем инвестиции в регионах нашей деятельности. Мы работаем в тесном контакте с нашими партнерами, с нашими дочерними компаниями, которые также делают серьезные инвестиции в местные сообщества.

 

Например, в ТШО с 1993 года инвестировали около 1,9 миллиарда долларов в программы развития местных сообществ и в социальные программы в Атырауской области. Если посмотреть на Карачаганак, то с 1998 года они инвестировали около 400 миллионов долларов в социальную инфраструктуру Западно-­Казахстанской области.

 

Эти программы связаны как с обновлением инфраструктуры, так и с развитием человеческого капитала, расширением человеческих возможностей.

 

Вы коснулись еще одного аспекта, который очень важен – это развитие нашего человеческого капитала. В ТШО мы городимся тем прогрессом, который достигли, наращивая мощности, улучшая потенциал наших казахстанских сотрудников. Когда ТШО начал свою работу, 50 процентов сотрудников были казахстанцы. Сегодня на нашем базовом производстве 89 процентов сотрудников – казахстанские граждане. Также у нас есть специальные программы, направленные на то, чтобы развивать лидерские или управленческие навыки у казахстанских специалистов. Сегодня на нашем базовом производстве в ТШО 83 процента руководства – это казахстанские граждане. И сейчас большое количестве сотрудников находится на этапе подготовки к занятию более ответственных должностей.

 

Могу также рассказать аналогичную историю и о Карачаганаке. 96 процентов сотрудников там – казахстанцы. Команда руководства, управленцев Карачаганакского проекта на 79 процентов – казахстанские граждане. То есть можно видеть, что в обеих этих совместных предприятиях мы достигли серьезного прогресса.

 

Предстоит сделать еще больше. И я знаю, что и на Тенгизе, и на Карачаганаке прилагают серьезные усилия, делают акцент на развитие навыков сотрудников, на их обучение, для того чтобы продолжать продвигать казахстанских сотрудников на более высокие уровни в своей компании.

 

 

– Раньше «Шеврон» практиковал стажировку сотрудников своего казахстанского подразделения в штаб-квартире в Сан-Рамоне, в других филиалах по всему миру. Эта программа еще действует?

 

– Да, конечно, мы продолжаем эту практику. Дело в том, что в 2014 году спад цен на нефть, конечно, не мог не повлиять на эти программы, оказав серьезное давление на них. Мы в «Шевроне» работаем в тесном контакте с ТШО, взяв за основу долгосрочное видение важности развития квалифицированных кадров через подобные программы практики на высших должностных уровнях, а также в других филиалах компании.

 

У нас есть ряд сотрудников, которые ранее работали в ТШО, а сейчас прикомандированы и работают в других регионах. И есть ряд сотрудников «Шеврона», которые находятся здесь, в Алматы, но их тоже время от времени командируют, чтобы выполнять различные международные задания. Мы уверены, что это замечательный способ, чтобы дать сотрудникам возможность научиться новым подходам ведения бизнеса. Это действительно помогает им стать более конкурентоспособными и успешно занимать более высокие должности, когда они возвращаются в Казахстан.

 

 

– Я знаю, что после Тенгиза сотрудников охотно берут в другие крупные компании, в том числе работающие в других странах…

 

– Да, это рабочий университет, можно так назвать Тенгиз.

 

 

– И в конце, если позволите, вопрос более личный. Работа нефтяника предполагает, если можно так выразиться, «кочевой образ жизни». Вы работали в Кувейте, Анголе, Индонезии, и вот теперь – в Казахстане. Есть ли что-то общее между этими нефтедобывающими странами? И какие между ними отличия?

 

– Я думаю, есть несколько аналогичных черт, которые я смог выявить. Во-первых, все страны, где я работал, они действительно были благословлены богатыми природными ресурсами. Это страны, которым повезло с ресурсами. И правительство оказалось очень мудрым, чтобы работать с такими компаниями, как «Шеврон», чтобы развивать эти национальные богатства, развивать экономику этих стран и улучшать уровень благосостояния населения.

 

Вторая аналогичная черта, которую можно отметить – это люди. Везде, где бы я ни работал, сталкивался с людьми, которые готовы учиться. Люди, которые действительно всегда любопытны, всегда с интересом относятся к новому. И работают очень много для того, чтобы прокормить свои семьи. Это очень сильно мотивирует меня приходить на работу каждый день в любом месте, где бы я ни работал. Чтобы трудиться с такими энергичными группами людей.

 

И может быть, еще один, третий момент. Который также меня поражает, как некое сходство. Это такие глубокие отношения, которые компания «Шеврон» имеет с ключевыми партнерами, заинтересованными сторонами во всех этих странах. Эти взаимоотношения, в определенных случаях, уходят назад на несколько поколений. Мне импонирует качество этих взаимоотношений, то, каким образом мы подходим к этому: с честностью, с абсолютной неподкупностью. Что позволяет нам, в конечном итоге, быть успешными в долгосрочной перспективе.

 

И я думаю, что могу говорить о всех местах, где я работал, что эти взаимоотношения помогли «Шеврону» не только быть успешной компанией, но и внести свой вклад, чтобы эти страны стали успешными. Поэтому мы действительно очень ценим те отношения, которые построили в этих странах.

 

Единственный момент отличия для меня вот здесь, сегодня, в холодный февральский день в Алматы – это температура, то что сегодня холодно (смеется).